Истинное зло - Страница 40

Убив оленя не в сезон, патологоанатом нарушил негласное правило лагеря, посягнув на местные и федеральные законы. Но Раск не стал предъявлять ему претензии. Сегодня у него проблемы поважнее. К тому же когда Тарвер нарушал какие-нибудь законы, он делал это сознательно и хорошо все обдумав.

Доктор ткнул складным ножом в кусок мяса и поддел его. Раск взял нож и начал послушно есть.

– Отлично, – одобрил он. – Пальчики оближешь.

– Вкуснее только сырое.

– А ты ел сырое мясо?

Тарвер усмехнулся:

– Конечно. Когда был мальчиком… но это долгая история.

«Хотел бы я ее послушать, – подумал Раск, – когда у меня будет больше времени. Интересно, как из мальчиков вырастают подобные типы?» Он немного знал о прошлом доктора, но все равно не понимал, откуда взялись его странные манеры и привычки. Правда, сейчас неподходящий момент для расспросов.

– У нас проблема, – хмуро произнес Раск.

– Поэтому я здесь.

– Точнее, две проблемы…

– Давай не будем торопиться, – предложил Тарвер. – Садись. Отведай еще кусочек оленины.

Раск сделал вид, будто смотрит на огонь. Винтовки доктора рядом не было, другого оружия тоже. Зато в ногах стояла большая брезентовая сумка – там мог лежать пистолет или даже пулемет. Надо за ней присматривать.

– Я не голоден, – промолвил он.

– Хочешь перейти прямо к делу?

– Да.

– Тогда отбросим в сторону формальности.

– Формальности?

– Снимай одежду, Эндрю.

В кровь Раска хлынул адреналин. Что это значит? Он хочет его убить? Просит раздеться, чтобы потом не возиться с трупом? Вряд ли. Тогда что? К чему он клонит?

– Боишься, что на мне есть «жучок»?

Тарвер обезоруживающе улыбнулся:

– Ты сам сказал, что ситуация критическая. Стресс вынуждает людей совершать самые неожиданные поступки.

– Ты тоже разденешься?

– В этом нет необходимости. Не я назначил встречу.

Он прав. Раск хорошо знал Тарвера и не сомневался, что тот не станет с ним говорить, пока он не выполнит его приказ. Мысленно возблагодарив Бога, что оставил свой пистолет в автомобиле, адвокат снял ботинки, расстегнул ремень и спустил брюки. За ними последовала рубашка от Ральфа Лорана. Теперь на нем остались лишь трусы и носки. Тарвер смотрел на язычки пламени костра.

– Хватит? – спросил Раск.

– Остальное тоже, – равнодушно буркнул доктор.

Раск пробормотал ругательство и стянул трусы. Он чувствовал странную неловкость, и его это бесило. Адвокат сотни раз раздевался в присутствии мужчин в спортивных клубах, а ранее – в студенческих и школьных раздевалках. Раску нечего стыдиться в смысле фигуры, и многие женщины хвалили его телосложение. Но все-таки ему было не по себе. Раздеваться догола перед полоумным парнем с бог знает какими сексуальными отклонениями, да еще патологоанатомом – от подобного удовольствия продирал мороз по коже. Тем более что доктор Тарвер вовсе не пытался облегчить ему задачу. Теперь он разглядывал Эндрю в упор, словно энтомолог, изучающий спаривающихся насекомых.

– Вижу, ты поработал над latissimi dorci, – заметил доктор.

Что верно, то верно. Лайза однажды сказала, что возраст неблагоприятно сказывается на его спине, и Раск начал усиленно упражняться в спортивном клубе, пытаясь восполнить этот недостаток. Но как, черт возьми, Тарвер определил это одним взглядом?

– И тебе не помешало бы больше двигаться, – добавил патологоанатом. – А то сейчас многие качают мышцы в верхней части тела, не понимая, что неразвитые ноги портят впечатление. Во всем нужна симметрия, Эндрю. Важно чувство равновесия.

– Ладно, учту! – бросил Раск.

Он знал, что у него худые ноги, но в колледже на это никто не жаловался. И вообще у него заботы поважнее, чем наращивать мышцы на ногах. Кем Тарвер возомнил себя? Габариты внушительные, но как насчет спортивной формы? Раск подозревал, что под его дурацкой фланелевой рубашкой скрываются горы жира, а не мышц.

– Одевайся, – распорядился доктор. – А то ты смахиваешь на черепаху без панциря.

Раск натянул трусы, брюки и сел, чтобы обуться.

– В последний раз, когда мы были здесь, ты заявил, что ненавидишь лес, – напомнил он.

Тарвер хмыкнул.

– Всякое бывает.

– То есть?

– Эндрю, ты меня почти не знаешь. И даже если я скажу – мой личный опыт тебя совершенно не касается.

Внешне это смахивало на высокомерие, но Раск понимал, что дело в ином. Тарвер как бы говорил: «Мы с тобой разной крови, вероятно, даже разных видов». И он прав. Доктор мог сколько угодно ненавидеть лес, но чувствовал себя тут своим. В давнюю поездку – это случилось пять лет назад – Тарвер появился в лагере в качестве гостя одного хирурга из Джексона. За два дня он не убил никакой дичи, вызвав удивление и насмешки членов клуба, для которых год стал рекордным по количеству трофеев. Но главной темой их бесед был Призрак – старый и опытный самец, настоящий патриарх леса, ему уже лет десять удавалось уходить от лучших охотников в лагере. После двухлетнего перерыва Призрака снова заметили в окрестностях, и теперь все надеялись добыть его голову и шкуру. Доктор Тарвер каждый вечер молча выслушивал у костра истории о Призраке – то правдивые, то совершенно фантастические, – а на рассвете бесшумно исчезал из лагеря.

На третий день – Раск помнил, что это было воскресенье – Элдон Тарвер вернулся в лагерь, волоча огромную тушу Призрака. Многих членов клуба возмутило то, что он убил их полумифического зверя, но что они могли поделать? Тарвер застрелил самца не из удобного «гнезда», сидя весь день на дереве в ожидании добычи, как поступало большинство охотников, включая мальчишек и подростков, добывавших таким образом свои первые трофеи. Нет, он выследил и убил оленя по старинке, индейским способом. Три дня следовал за ним по пятам, продираясь сквозь лесные заросли и увязая в мокрой глине. Тарвер почти не рассказывал о том, что было дальше (не желая, по древнему поверью, выдавать своих секретов, чтобы сохранить их силу), но позже члены клуба сами собрали по кусочкам всю историю. Те, кто сидел в «гнездах», на рассвете слышали странные звуки – брачные призывы и боевые кличи, которые мастерски имитировал доктор. Вскоре грянул выстрел из винтовки – безупречно точный, сваливший Призрака на месте. Это был самый безболезненный конец, о котором только мог мечтать олень. Никакой агонии, гонок по оврагам и кустам с вывалившимися кишками и простреленными легкими. Мгновенный паралич – и смерть.